Ад
16 октября 2012 | Опубликовал: Alena Dorofeeva
Однажды ко мне подошёл один человек и сказал: «Мне нравятся Ваши проповеди. Вы не проповедуете об аде, и я полагаю, что Вы не верите в него». Я не желаю, чтобы кто-либо выступил против меня на Суде и сказал, что я неверно проповедовал Божье Слово. Моя обязанность – проповедовать Божье Слово так, как Бог даёт мне Его; я не имею права выдернуть фразу в одном месте и в другом и сказать: «Я не верю в это». Если бы я вырвал одну фразу, я должен был бы вырвать все, потому что та же самая Библия говорит о наградах и наказаниях, о рае и аде.
Никому не нарисовать такой картины ада, какую нарисовал Божий Сын. Никто не смог бы сделать этого, потому что только Ему известно будущее. Он не скрыл от нас учения о возмездии, но проповедовал его явно, проповедовал с чистой любовью, как заботливая мать предупреждает своего сына о последствиях греховной жизни.
Дух Божий говорит нам о том, что наша память отойдёт вместе с нами в потусторонний мир. О многом мы хотели бы забыть. Мистер Ко сказал как-то, что отдал бы свою правую руку за то, чтобы забыть как ужасно он поступал со своей матерью. Я считаю, что червь, который не умирает – это наша память. Мы говорим, что забываем, и мы думаем, что это так, но приближается время, когда мы вспомним всё и уже не сможем этого забыть. Мы говорим об ангеле, который ведёт летопись нашей жизни. Бог вложил в нас способность вести собственную запись.
Не придётся далеко ходить за тем, кто мог бы осудить нас на Божьем суде: наша собственная совесть выступит свидетелем против нас. Бог не будет судить нас на Своём суде: мы осудим себя сами. Память – это Божий служитель, и когда Бог коснётся наших тайных мотивов и скажет: «Сын Мой, Дочь Моя, вспомни» — тогда один за другим, в длинной процессии, перед нами пройдёт каждый наш грех, который мы когда-либо совершили.
Дважды я находился в челюстях смерти. Однажды я тонул, я уже почти погрузился, когда меня спасли. В мгновение ока всё, что я сказал, сделал, о чём подумал, пронеслось в моей голове. Мне не понятно, как все обстоятельства жизни человека могут одновременно всплыть в его памяти, но всё это разом мелькнуло в моей голове. Второй раз смерть застала меня на Кларк стрит бридж: я умирал. Тогда казалось, в памяти вновь пронеслась вся моя жизнь. Это действительно так: всё, что, как нам кажется, мы забыли, однажды всплывёт вновь. Это лишь вопрос времени. Мы услышим слова: «Сын мой, вспомни» — поэтому нам лучше вспомнить о наших грехах сейчас и избавиться от них, чем откладывать покаяние до тех пор, пока не окажется слишком поздно.
Учёные говорят о том, что рано или поздно каждая наша мысль возвратится к нам вновь. Я слышал об одной служанке, чей господин имел обыкновение читать на иврите вслух; однажды заболев лихорадкой, она целый час проговорила на иврите.
Вы думаете, Каин забыл лицо своего брата, которого он убил шесть тысяч лет назад? Вы думаете, Иуда забыл тот поцелуй, которым он предал своего Учителя, или взгляд, который Учитель бросил на него, когда сказал: «Целованием ли предаешь Сына Человеческого?» Вы думаете, люди, жившие до потопа, забыли ковчег и наводнение, которое постигло и истребило их?
Друзья мои, хорошо, если вы предупреждены. Сатана говорил Еве, что она не умрёт; и сегодня многие мужчины и женщины считают, что все души, в конце концов, будут спасены, несмотря на совершённые грехи.
Вы полагаете, что те люди, которые погибли во дни Ноя – люди слишком подлые и грешные для мира – вы полагаете, что Бог смыл их прямо в рай, оставив единственного праведника, Ноя, справляться с наводнением? Вы думаете, что когда Содом постигли суды, нечестивцы отправились в место Божьего пребывания, а единственный праведник был оставлен на страдания?
В аду не будет нежного, любящего Иисуса, Который придёт и предложит тебе спасение, не будет любящей жены или матери, которая помолится за тебя. Многие, находясь в месте погибели, пожелают отдать миллионы, если имели их, за то, чтобы их матери помолились за них, но будет слишком поздно. Они пренебрегали спасением до тех пор, пока не пришло время, и Бог не сказал: «Срубите их, время благодати закончилось».
Вы смеётесь над Библией; но как много людей сегодня, находясь в погибели, отдали бы несметные сокровища за то, чтобы иметь там Священное Писание! Вы можете высмеивать проповедников, но учтите, что там не будет проповедующих Евангелие. Здесь они для Вас Божьи посланники – верные друзья, заботящиеся о спасении Ваших душ. У Вас могут быть друзья, молящиеся сегодня о Вашем спасении; но запомните: в погибели у Вас не будет никого. Никто не придёт, не положит руку на Ваше плечо, не поплачет там над Вами и не призовёт Вас обратиться к Христу.
Многие люди смеются над нашими собраниями пробуждения, но запомните, в аду не будет пробуждений.
В одной психиатрической больнице находился человек, который каждый день повторял голосом, полным ужаса: «Если бы только я». Когда-то он, будучи ответственным за состояние железнодорожного моста, получил приказ не разводить мост до тех пор, пока по нему не проедет дополнительный экспресс; однако его друг, прибывший на судне, уговорил его развести мост; когда мост был разведён, по нему с грохотом пронёсся поезд и сорвался в пропасть. Множество людей погибло, а бедного механика свели с ума последствия его же собственной халатности. «Если бы только я!»
Однажды один служитель проезжал мимо кабака, когда из него выходил молодой человек, который, решив подшутить над ним, крикнул: «Дьякон, до ада далеко?». Служитель не ответил, но, проехав несколько род [1] , оглянулся на насмешника и увидел, как его лошадь повалила его на землю и сломала ему шею. Говорю вам, друзья мои, я скорее отдам свою правую руку, чем буду шутить с вечностью.
Сегодня у Вас есть возможность получить спасение. Мы пытаемся убедить Вас прийти ко Христу, и если Вы, выйдя из этого здания, окажетесь в аду, Вы вспомните собрания, которые мы проводили здесь. Вы вспомните, как выглядели проповедники, как выглядели люди, и как порой, казалось, мы находились в присутствии Самого Бога. В аду Вы не услышите замечательный псалом: «Иисус Назорей идёт». Он пройдёт мимо. Иисус не пойдёт тем путём. Там не будет ни сладких песен Сиона, ни маленьких детей, которые помолятся за своих нераскаявшихся отцов и матерей.
Сегодня день благодати и милости. Бог призывает мир. Он говорит: «не хочу смерти грешника, но чтобы грешник обратился от пути своего и жив был. Обратитесь, обратитесь от злых путей ваших; для чего умирать вам?»
О, как Вы минуете гибели, если пренебрежёте спасением? Есть ли там надежда? Да воскреснут сегодня Ваши воспоминания и да вспомните Вы, что Христос находится прямо здесь! Он находится в этом собрании, предлагая спасение каждой душе. Он не желает, чтобы кто погиб, но чтобы все обратились к Нему и имели жизнь.
Когда в 1867 году я был на выставке в Париже, я обратил внимание на одну небольшую картину, написанную масляными красками, размером около одного квадратного фута: на ней было изображено самое отвратительное лицо, которое мне приходилось когда-либо видеть. Говорили, что картине около семисот лет. На бумажке, прикреплённой к ней, было написано: «Сеющий плевелы». Лицо существа, изображённого на ней, было похоже больше на лицо демона, чем на человеческое; при сеянии плевелов появлялись змеи и рептилии. Они подползали к его телу; повсюду вокруг были леса, в которых шныряли волки и другие животные. С тех пор я видел эту картину ещё несколько раз. О! Настаёт время жатвы. Если ты сеял в плоть, то пожнёшь тление. Если ты сеял ветер, то пожнёшь бурю. Бог желает, чтобы ты пришёл к Нему и получил спасение даром. Если хочешь, можешь решить свою судьбу сейчас. Рай и ад предоставлены аудитории, и ты должен сделать выбор. Что ты выберешь? Если ты примешь Христа, Он примет тебя в Свои объятия; если ты отвергнешь Его, Он отвергнет тебя.
Друзья мои, пожелает ли Христос спасти Вас когда-либо больше, чем сейчас? Будет ли у Него когда-либо больше власти, чем сейчас? Почему бы не принять решение и не получить спасение, пока Вам ещё предлагается прощение?
Я вспоминаю, как несколько лет назад, когда Дух Божий действовал в моей Церкви, однажды вечером я заканчивал собрание просьбой встать тех, кто желает стать христианином, и, к моей великой радости, поднялся человек, который некоторое время колебался. Я подошёл к нему, пожал ему руку и сказал: «Я рад, что Вы встали. Вы действительно решили пойти за Господом, не так ли?»
«Да», — сказал он, «Я думаю, да. Только в моей жизни есть одна вещь.»
«Какая?», — спросил я.
«Мне не хватает силы духа. Признаюсь Вам, что если бы такой-то человек [он назвал имя своего друга] был сегодня здесь, я бы не встал. Он будет смеяться надо мной, если узнает, и я не думаю, мне не хватит смелости рассказать ему.»
«Но, — сказал я, — ты должен пойти за Господом смело, если ты пошёл вообще».
Когда я разговаривал с ним, он весь дрожал с головы до ног, кажется, Дух боролся с ним. Он пришёл на следующий вечер, а затем приходил снова и снова; Божий Дух неделями боролся с ним; казалось, что он подошёл к порогу рая, и почти перешагивал через него в мир благословений. Я не находил причин такого колебания, кроме боязни насмешек со стороны его прежних товарищей.
В конце концов Дух Божий, казалось, оставил его; осознание греховности ушло. Шесть месяцев спустя я получил от него сообщение о том, что он болен и желает видеть меня. Я поспешил к нему. Он был очень слаб, находился при смерти. Он спросил меня, есть ли у него хоть какая-то надежда. «Да, — сказал я ему, — Бог послал Христа спасти тебя», — и помолился вместе с ним.
Вопреки всем ожиданиям он поправился. Однажды я пошёл повидаться с ним. Был прекрасный, светлый день, он сидел в передней своего дома.
«Сейчас Вы идёте за Богом, не так ли? Было бы неплохо, если бы вы вскоре снова стали посещать наши собрания».
«Мистер Моуди, — сказал он, — «Я решил стать христианином. Я принял окончательное решение, но я не стану им прямо сейчас. Я собираюсь купить ферму в Мичигане и обосноваться там, а потом стать христианином.»
«Но ведь Вы ещё не знаете, выздоровеете ли.»
«О, — сказал он, через несколько дней я буду совершенно здоров. Я снова вернулся к жизни.»
Я умолял его, я всячески убеждал его решить вопрос спасения его души. Наконец он сказал: «Мистер Моуди, я не могу быть христианином в Чикаго. Как только я покину Чикаго и перееду в Мичиган, подальше от своих друзей и знакомых, которые смеются надо мной, я пойду за Христом».
«Если Божьей благодати не хватило на то, чтобы спасти Вас в Чикаго, её не хватит и на то, чтобы спасти Вас в Мичигане», — ответил я.
В конце концов это стало раздражать его, и он сказал: «Мистер Моуди, я рискну», — и я оставил его.
Я хорошо помню тот день, это был четверг, около полудня, всего неделю спустя. Его жена послала за мной с просьбой прийти поскорее. Я сразу поспешил. Его бедная жена встретила меня в дверях, и я спросил её, в чём дело.
«У моего мужа, — сказала она, — произошёл рецидив; только что у меня собирался консилиум врачей, и все они отказались от него.»
«Он хотел меня видеть?» — спросил я.
«Нет».
«Тогда почему Вы послали за мной?»
«Он говорит, что обречён на вечные муки и вскоре окажется в аду».
Я вошёл, он сразу же уставился на меня. Я назвал его по имени, но он промолчал. Я прошёл к ногам его кровати, посмотрел ему в лицо и сказал: «Вы не хотите поговорить со мной?» Наконец он устремил на меня жуткий, мёртвенный взгляд и сказал:
«Мистер Моуди, Вам больше не нужно ничего говорить мне. Теперь слишком поздно. Вы можете говорить с моей женой и детьми, молиться за них, но моё сердце такое же твёрдое, как железо вон той электрической плитки. Я обречён на вечные муки, и вскоре я буду в аду».
Я попытался сказать ему о любви Иисуса и Божьем прощении, но он ответил: «Мистер Моуди, говорю Вам, я безнадёжен.» И когда я склонил свои колени, он сказал: «Не молитесь за меня. Моя жена вскоре станет вдовой, а мои дети останутся без отца — они нуждаются в ваших молитвах, нет нужды молиться за меня».
Я пытался молиться, но казалось, что мои молитвы не возносились выше моей головы, и что небо надо мной было медным. На следующий день его жена сказала мне, что он протянул до захода солнца; с полудня до смерти от него можно было услышать только: «Прошла жатва, кончилось лето, а я не спасён.» Если бы он протянул ещё час, он снова произнёс бы эти ужасные слова. Когда он испускал последний вздох, его жена заметила, как его губы задрожали и как он попытался сказать что-то, наклонившись к нему, она услышала бормотание: «Прошла жатва, кончилось лето, а я не спасён.» Он прожил нехристианскую жизнь, он умер нехристианской смертью – мы завернули его в нехристианский саван, и положили в нехристианскую могилу.
Есть здесь те, кто немного не убеждён сделаться христианином? Послушайте моего совета и не позволяйте чему-либо помешать Вам. Сейчас же бросайтесь в объятия Иисуса. Вы будете спасены, если захотите этого.
(В заключение Мистер Моуди прочитал стихотворение, которое, по его словам, глубоко тронуло его).
Я остался наедине со своей совестью
Там, где времени больше не стало.
И мы говорили о моей прежней жизни,
И о вечности.
И я понимал, что должен ответить
На поставленный ею вопрос
И провести с ответом и вопросом
Целую вечность.
Призраки забытых поступков
Проплывали мимо меня,
И то, что казалось погибшим,
Возникало из небытия.
Мрачная картина летописи жизни
Представала пред моим лицом.
В тихом и торжественном месте,
Где я остался один на один со своей совестью.
И я вспомнил далёкое предупреждение
О скорби, ожидающей меня
В том краю, который был тогда будущим,
А теперь стал настоящим.
И я вспомнил свои прежние мысли
О Судном Дне, которому надлежит быть,
Но остаться один на один со своей совестью
Оказалось слишком для меня.
И я задавался вопросом, существовало ли будущее
В загробном мире.
Но никто не дал мне ответа,
И никто не пришёл спасти.
Тогда я понял, что будущее стало настоящим,
А настоящее никогда не пройдёт,
Оно стало мыслью о будущем,
Оно стало вечностью.
Когда я проснулся,
И видение исчезло,
Я понял, что получил во сне
Предупреждение
И помолился о том, чтобы не забыть о нём
В этой земной жизни,
Чтобы мне не пришлось стенать в будущем,
Там, где никто не сможет спасти меня.
Я получил важный урок,
Который мне следовало усвоить ещё ранее
И который, надеюсь,
Уже не смогу забыть.
Итак, я нахожусь наедине со своей совестью
Там, где летят годы,
Я пытаюсь постичь будущее
В мире, где не будет времени.
Я знаю о грядущем суде,
Об ужасном грядущем суде,
И о том, что остаться наедине со своей совестью
Будет слишком для меня.
[1] род — неметрическая единица длины, применяемая в США и Великобритании, равная 5, 0292 м
Автор: Д. Л. Моуди.
Источник: http://www.sermonindex.net
Свежие комментарии