"Избери жизнь"

Как Святой Николай стал Санта-Клаусом

9 января 2007 | Опубликовал: admin

Образ белобородого старца, который зимой тайно проникает в дома и дарит подарки, имеет долгую историю. В начале ее стоит житие св. Николая, Мир Ликийских чудотворца, — сообщает Христианский Мегапортал www.invictory.org со ссылкой на Regions.ru. В нем рассказывается, как в городе Патары, где подвизался св. Николай, один некогда богатый, но совершенно разорившийся человек, в отчаянии решил было продать своих трех дочерей в публичный дом. Святитель ночью тайно бросил ему в окно три мешочка с золотом и тем спас семью от падения и духовной гибели. По легенде, один из мешочков попал в лежащий на полу чулок одной из девушек. Именно в память об этом тайном даре в Европе повелся обычай оставлять у изголовья чулок, куда св. Николай принесет подарки.

В житии есть и рассказы о других случаях такой же тайной благотворительности святого. В некоторых из них он подбрасывает деньги в дымоход: отсюда распространенное в Европе убеждение, что Рождественский дед проникает в дом через печную трубу (поэтому во многих странах его сопровождают веселые трубочисты).

Первоначально считалось, что святой Николай дарит подарки в канун своего праздника — в ночь на 6 декабря.

В XVI веке в результате Реформации в нескольких странах Европы культ святых вообще и культ св. Николая в частности исчез. Однако голландцы, хотя и стали протестантами, сохранили старый католический обычай: дети по-прежнему ждали, что ночью на 6 декабря к ним придет Синтерклаас (так звучит «святой Николай» по-голландски).

В начале XVII века голландцы основали в Америке колонию Новый Амстердам, которую вскоре уступили англичанам, так что Новый Амстердам стал Нью-Йорком. За несколько десятилетий обычай праздновать день св. Николая от голландцев переняли все американцы. В их произношении Синтерклаас превратился в Санта-Клауса.

В те времена этот белобородый старец в длинной мантии с капюшоном или в епископской одежде был добрым, но строгим. Он одаривал тех, кто того заслужил, и наказывал неблагодарных и ленивых.

Через несколько десятилетий американцы объединили «детский» праздник св. Николая с Рождеством — праздником младенца Христа. Это было тем легче, что на Рождество тоже дарили детям подарки — от имени младенца Христа и в воспоминание о дарах волхвов. Так св. Николай стал совершать свои ночные обходы в ночь на Рождество.

Первым описал, как св. Николай путешествует от дома к дому и одаривает детей, писатель Вашингтон Ирвинг в 1809 году. В 1821 году некий пастор Клемент Кларк сочинил для своих детей рождественскую сказку, где действует симпатичный Санта-Клаус. У Кларка это тучный улыбающийся старец; епископскую митру он сменил на отороченную мехом шапку, а епископский жезл — волшебная палочка из сахара. Ослика, на котором как утверждала древняя традиция, разъезжал святой Николай, сменили сани, запряженные восьмеркой быстрых северных оленей.

В 1860 году Томас Наст, иллюстратор и карикатурист нью-йоркского журнала «Гарпер иллюстрейтед уикли», одел Санта-Клауса в красные одежды с широким кожаным поясом, поверх которых была наброшена белая шуба. За тридцать лет он сделал сотни рисунков, где запечатлел все основные моменты легенды о Санта-Клаусе. Именно он «поселил» Санта-Клауса на Северном полюсе: на одном из рисунков 1885 года мальчик и девочка разглядывают карту, на которой обозначен путь Рождественского деда от полюса до США.

Наконец, свой нынешний вид Санта-Клаус приобрел благодаря рекламным плакатам компании «Кока-Кола», автор которых — художник Хэддон Сендблом: это всем известный добрый пузатый старик, излучающий веселье и добродушие.

В России до октябрьского переворота рождественская обрядность не успела устояться. Как известно, обычай ставить рождественскую ель ввел Петр Великий, и в народе не прижился. Дарить на Рождество подарки тоже стали довольно поздно и только в городах: в деревнях зато долго держался обычай колядовать, всем известный из Гоголя. Елка и подарки под ней становятся устойчивой приметой праздника только к концу XIX века. Чаще всего детям говорили, что подарки им дарит младенец Христос.

Большевики, придя к власти, отменили все христианские праздники и связанные с ними традиции. Но в тридцатые годы Сталин начал демонстративно возвращать некоторые приметы уничтоженного им мира, приспосабливая их к господствующей идеологии. Так многие приметы Рождества вернулись в быт, но были решительно оторваны от прежнего контекста: зимним праздником стал Новый год.

Рождественская елка символизировала весь мир: наверху — Вифлеемская звезда, ниже — звезды-гирлянды, шарики-планеты и ангелочки, еще ниже — фигурки животных, под елкой — вертеп, изображающий пещеру, где родился младенец Христос, рядом — подарки детям от Того, Кто родился. Новогодняя елка никакого определенного значения не имела — разве что вечнозеленое дерево ассоциировалось с зимой, а звезда на верхушке — с кремлевскими звездами.

Ни младенец Христос, ни святой Николай на советском празднике появиться, конечно, не могли. Поэтому был создан образ Деда Мороза: за основу взяли европейского Санта-Клауса, придали ему некоторые черты Морозко из русской сказки, а в качестве свиты дали ему внучку Снегурочку из одноименной оперы Римского-Корсакова. Но новогоднее настроение — предвкушение добрых чудес — заимствовано у Рождества.

Американизированный образ Санта-Клауса нравится не всем европейцам. В Австрии и Германии разрастается общественное движение католиков против коммерциализации главного в католическом календаре праздника. Организаторы австрийской общественной кампании «За младенца Иисуса» предлагают заменить коммерциализованный образ старца в красном тулупе образами младенца Иисуса и «подлинного Санта-Клауса» — св. Николая. Начиная со 2 декабря участники этой «антидедморозовской» кампании раздают наклейки с надписью «Зона, свободная от Санта Клауса», а также листовки, напоминающие о религиозном смысле Рождества. То же происходит во многих городах Германии и Чехии. «Коммерческий Санта-Клаус пусть убирается откуда пришел — в США», — призывает чешское рекламное агентство «Креатив копирайтерс клуб». — Санта-Клаус воплощает американизацию чешского Рождества. Мы хотим, чтобы символом этого праздника остался образ младенца Иисуса в яслях».